тером Александрийского театра. Он поставил для «Сев-запкино» четыре фильма: антирелигиозную сатиру «Отец Серафим» *, «Скорбь бесконечная» (о голоде в Поволжье), «Нет счастья на земле» и «Чудотворец». Сценарий А. Зарина был основан на подлинном случае, происшедшем в 1836 году. Вот вкратце его содержание:
«Крепостной (актер П. Кириллов), виновный в злостной шутке, избит его хозяевами и отдан против воли на службу в армию. Поставленный на пост у святой иконы, солдат крадет из оклада иконы драгоценный камень, уверяя, что камень ему подарила богородица. В Санкт-Петербурге распространяется слух о «чуде», и царь, веря в достоверность слуха, дарует крепостному свободу и разрешает ему жениться на любимой им служанке».
Фильм был примитивным, но события в нем развивались стремительно, в основном благодаря хорошо выписанному образу солдата — мистификатора и весельчака. Этот бесхитростный фарс понравился Ленину, посмотревшему фильм во время последней болезни и по заслугам оценившему пропаганду против суеверий, чрезвычайно полезную в эпоху, когда большинство населения Советской страны испытывало на себе воздействие мракобесов. ^
Через два года после «Чудотворца» в Петрограде добились еще одного успеха — в фильме «Дворец и крепость» (1923), поставленном Александром Ивановским, в прошлом режиссером-постановщиком оперных спектаклей (родился в 1881 году), обратившим на себя внимание фильмом «Комедиантка», историей крепостной актрисы начала XIX столетия. Его следующий фильм начинался вполне традиционно — пейзажами на почтовых открытках и озером, по которому плавают лебеди,— но затем возникали иные акценты: Дворец (Зимний) и крепость (Петропавловская)—своеобразный двойной символ царизма. Фильм снимался в подлинных тюремных камерах и царских апартаментах. Эти «декорации» придавали ощущение подлинности на редкость схематически излагаемому действию. В фильме заслуживал вни-
* В том же 1922 году А. Пантелеев поставил двухчастевую комедию «Сказ о том, как лапотники в разум вошли». Полное содержание «Отца Серафима» не установлено, но одна из сюжетных линий посвящалась судьбе рабочего-подпольщика, и к «антирелигиозной сатире» картина отношения не имела; возможно, автор перепутал этот фильм с «Чудотворцем».— Примеч. ред.
245